ДЕЛОВОЙ ПОДХОД

Андрей Нимченко

Знание — сила!

Утро только-только начиналось, но Сак Бессонов уже встал и пил кофе — тихо матерясь, глядя сквозь пуленепробиваемое стекло форта в предрассветную темень. Вчера аборигены опять не пришли — как и позавчера, и всю неделю до этого. Хорошо хоть зеркала и бусы не относятся к скоропортящимся товарам. Он бы с радостью отправился на разведку, но нельзя — договоренность с населением Сдвига запрещает. И не исключено, что задержка — «проверка на вшивость». Нарушишь границу, они уничтожат и тебя, и маяк. Такое уже бывало — если местные не желают тебя видеть, ты растворяешься в ткани их сдвига со всем своим барахлом.

Почему? Этого не знали даже ученые, а уж Сак и подавно. Механизм Сдвига был ему понятен не больше, чем устройство микроволновки — домохозяйке. Заходишь в переноску, жмешь на кнопку и — ты уже в одном из тысяч миров, которые находятся «где-то»: может быть — в промежутках между атомами, может быть — в альтернативной вселенной, а, может — в соседней комнате.

Поле Сдвига перемещало между этими мирами все, что оказывалось в сфере его действия. Чтобы перемещаемый не сбился с пути, на него крепился маячок, настроенный на сигнал точно такого же маячка в точке прибытия. Вот и все. Новые миры назвали Сдвигами, а их обитателей — сдвинутыми. Наверное, потому, что предмет в момент исчезновения выглядел так, будто его размазывают в пространстве.

Сак допил кофе и наблюдал, как поднимается солнце. Светило, походившее цветом на воду в давно нечищенном аквариуме, показало из-за горизонта краешек неровного диска, оглядело прогнивший сырой мир и исчезло — похоже, передумало здесь появляться. Но нет, его лик старика-утопленника снова вернулся и медленно пополз вверх по небосклону. До чего же тоскливые здесь рассветы!

Сак отвернулся. Он пятнадцать раз приобретал право на пеленгатор новых Сдвигов, истратив на это почти все наследство бабули. Все миры, куда заносило его маяки, были необитаемы. Позднее он узнал, что так бывает в 999 случаях из тысячи. И лишь с этим Сдвигом ему повезло. Из-за царившей здесь беспросветной тоски Сак поначалу записал мир в бесперспективные. Курорт в этом болоте уж точно не устроишь. А через неделю объявились гоблины и предложили люп. За пять лет торговли с ними он сделал себе состояние, не выходя из форта. И никакой конкуренции! Никто не может появиться здесь без его ведома — код сигнала для маяка знает лишь Сак. Он единоличный владелец Сдвига до тех пор, пока мир не перейдет государству, а это случится только через шесть лет.

Скорее бы уж появились эти чертовы аборигены… Если сделка выгорит, он отойдет от дел — перепоручит их сыну, а сам навсегда обоснуется в своем особняке на Амударье.

Сак вздрогнул от неожиданности: под секущими струями дождя за окном появились две длинные худые фигуры с грибообразными головами и хоботами — местные. Один держал в руках небольшой мешочек — значит, пришли с люпом.

Сак начал судорожно, не попадая в рукава и путаясь в массе хоботов, натягивать защитный костюм. Хорошо, что у аборигенов только две конечности — не нужно вживлять в тело сенсоры управления второй парой, как приходилось делать некоторым его коллегам. Ведь никто не знает, как туземцы отнесутся к твоей истинной внешности, лучше походить на тех, с кем торгуешь. С костюмом готово! Теперь переходник, откачка воздуха, бусы и зеркала (два неподъемных мешка, хорошо еще, что костюм снабжен мышечными усилителями), переговорное устройство.

Он вышел наружу и уперся в грудь одного из аборигенов. Натуральный гоблин — наросты на голове, черные пульсирующие вены поверх липкой кожи, стрекозиные глаза… А хоботы эти — мама родная! — они же постоянно забираются друг в друга. Весна у них, что ли?

— Привет, — переводчик передал Саку слова гоблина ласковым женским голоском, — была водяная буря, и мы задержались.

— Дороги залило? — как можно более вежливо поинтересовался Сак.

— Нет, во время водяной бури легко поймать водяную крысу. Они очень вкусные, только нужно есть сразу, пока между пальцев не просочились. Торговать будем?

Сак героически подавил рвоту и покачал головой. Как и у некоторых африканских народов, у аборигенов этот жест означал согласие.

— Отличные бусы, великолепные зеркала, меняем, как обычно? Мешок на мешок?

Первый абориген кивнул.

— Почему нет?

— Ты нас обманываешь, чужестранец, — проворковал переводчик, едва стихли свистящие звуки, которые издавал один из его незанятых взаимопроникновением хоботов, — в твоем мире люп ценится намного больше, чем то, что ты даешь нам взамен. Два мешка за один. Или — конец торговле.

Подобные требования зеленые друзья Сака выдвигали уже два года кряду. А он и пары бусинок ни разу им не дал сверх цены, оговоренной изначально. Сак вздохнул, и стал перечислять сложности, с которыми ему приходится сталкиваться. Что товар его редкий и контрабандный, что сотни рабов трудятся, день и ночь не покладая конечностей, чтобы наполировать мешок зеркал и напились столько же драгоценных бус. За один кристалл люпа — по своим свойствам не уступающий чистейшим алмазам, он мог дать и сто мешков зеркал. Но, во-первых, переброска грузов на сдвиг стоила немалых денег, а во вторых, плох тот торговец, который не торгуется. Уступишь, а следующий раз они попросят добавить еще…

— Хорошо, — прервал его гоблин, — но в другой раз ты дашь больше.

«Интересно, сюда каждый раз приходят новые идиоты, или просто эти двое ни черта не смыслят в торговле?» — подумал Сак.

— Я дам еще… четверть мешка, если вы возьмете меня с собой в селение, — вслух сказал он, — и еще по пять зеркал и бус для ваших женщин — в подарок.

— Ха! Какая женщина решится одеть зеркало? — подал голос второй гоблин. — Это занятие для храбрых. Для мужчин.

Первый абориген печально покивал головой:

— Мы не можем. У меня шесть зеркал, у него пять — мы самые храбрые в селении. Но даже мы испытываем страх, когда встречаемся с вами.

«Ага, значит, идиоты все время одни и те же!» — ухмыльнулся про себя Сак.

— Остальные еще сильнее боятся! — продолжал гоблин. — Если вы выйдете за отметки, — его хоботы перестали резвиться друг с другом и указали на желтые валуны, окружавшие бункер, — они решат, что вы им угрожаете, и будут воевать.

— А нельзя ли с ними договориться? Ведь у нас много общего, — не сдавался Сак.

— Нет. Между нами мало общего. Ваша верхняя кожа не обманывает нас — мы видим, какие вы под ней, мы изучили ваш настоящий язык. Вы нам не нравитесь, но нам нравятся бусы и зеркала. Если выйдете за отметки, будет война.

Саку потребовалось все его мужество, чтобы сохранить хотя бы видимость спокойствия. Оказывается, они способны видеть сквозь костюм-имитацию! И понимают его язык. А узнать, что происходит в бункере, они могут? «Вернусь, выброшу все диски с порнухой к чертовой матери!»

Гоблины синхронно повернулись, вскинули на плечи мешки с зеркалами и, неуклюже переваливаясь, отправились восвояси. Они никогда не прощались.

— Приятно было поработать! — как обычно, крикнул им вдогонку Сак. — Значит, через неделю!

Второй гоблин, не оборачиваясь, неожиданно поднял вверх руку-ласту. Второй дернул в его сторону головой, и конечность тут же опустилась.

«Точно, — решил Сак, — ко мне все время ходили два гоблина. Главный и еще один. А теперь со вторым что-то произошло, и первый взял с собой новичка. Значит, им знакомы хорошие манеры. Просто у первого дурной характер. Ну, еще бы — он ведь у них самый храбрый. С шестью-то зеркалами… Как бы поговорить со вторым наедине? Может, тогда наметились бы какие-то подвижки…».

Финита ля комедиа!

Первый гоблин зашел за самый большой валун на границе резервации Сака Бессонова, потрогал нарост на лице, и его хоботы прекратили безумную оргию. Он обернулся к спутнику и уставился на него стрекозиными глазами:

— Я говорил, чтобы ты помалкивал и не лез в разговор? — зло сказал он, — Лучше бы я дождался, когда выздоровеет твой брат! Никуда бы этот Сак не делся — подождал бы еще неделю. И мы бы без зеркал обошлись — взяли бы из прошлых запасов, у нас еще два мешка осталось. Неизвестно, что Сак теперь подумает... На водяных крыс он охотился!

— Но Ига! Это была импровизация! — запротестовал второй.

— Еще одна такая импровизация, и ты погубишь все дело. Импровизируй в своем театре! Здесь я хозяин! Если бы мой маяк залетел сюда на неделю раньше, мне не пришлось бы ломать комедию. Но до тех пор, пока этот болван сидит в бункере и таскает сюда товар, оплачивая накладные расходы, я не хочу, чтобы он понял, что его водят за нос. А если Сак заподозрит подвох и решит попутешествовать? На машине отсюда до Розовых всего три дня пути.

Гоблин по имени Ига вздохнул и подумал о расстоянии, которое им предстояло преодолеть — десять километров по пересеченной местности до подножия серо-зеленых холмов на востоке. Там их блокпост, оборудованный куда лучше, чем бункер Сака. Именно в это место поле забросило его маяк через пять дней после того, как Бессонов зарегистрировал свое право на данный Сдвиг. По закону Иге — а, точнее, Игорю, находиться в этом мире не полагалось. Но Сак не знал, что Игорь здесь. До тех пор, пока Сак считает себя удачливым дельцом, он не опасен. Риск развязать «войну» с гоблинами и все потерять, слишком велик, чтобы Бессонов решился на разведку…

Игорь поправил на спине тяжелый мешок. Хорошо, что в костюмах есть мускульные усилители. Иначе «тачку» пришлось бы прятать где-то неподалеку, а это лишний риск.

— Пойдем, — бросил он спутнику. — Выпьем на базе кофе, возьмем сухой паек и в дорогу. Времени у нас мало, и так здорово задержались. В трех днях пути к востоку за эти два мешка нам дадут килограммов двадцать отличного люпа!