ДАС ИСТ ФАНТАСТИШ! НЕМЕЦКАЯ ФАНТАСТИКА: МЫСЛИ СВОЕВРЕМЕННЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ

Григорий Панченко

В фантастике у Германии были и есть свои козырные карты. Но многим долгое время казалось, что они лежат словно бы за пределами этого жанра и вообще фантастики как таковой. Кое-кому до сих пор так кажется. Но это ошибка.

Литературная сказка — вот чем сильна Германия!

Братьев Гримм вообще-то было трое (строго говоря, шестеро — но к сказкам имеют отношение не все). Кроме великих Якоба и Вильгельма, литературным творчеством занялся еще и «младшенький» — Фердинанд, возможно, самый талантливый и, как это часто бывает, самый неудачливый из всех. Однако не знаем мы его вовсе не из-за пресловутой малоудачливости в житейских и коммерческих делах, а потому, что он — отступник!!! — вместо того, чтобы собирать народные предания, создавал литературные сказки. И это в то сложное время, когда народ, наконец-то дозревший до «осознания себя», плечом к плечу с прогрессивной интеллигенцией в лице старших братьев Гримм отыскивал свои древние корни и припадал к истокам…

Эти доводы были в ходу и при Вильгельме Гауфе — но, к счастью, не сумели сломить его литературную судьбу. Так что Гауф, создав прото-фэнтези с восточным (например, «Маленький Мук») и невосточным («Карлик Нос») уклоном, за свою даже более короткую, чем у Лермонтова, жизнь успел стать отцом еще и… немецкого реализма! Во всяком случае, немецкий реализм так считает даже сейчас.

Если же серьезно, то «сказочный мэйнстрим» в Германии всегда осознавал свою силу. В последнее время немецкая литература такого плана перестала притворяться нефантастикой. И детские, и не очень детские серии издательств Ehrenwirth, Loewe, Diogenes, dtv junior, Rowohlt, Beltz und Gelbera, Dressler, Arena активно публикуют эти книги в рамках фантастических серий. И фэнтезийных, и, скажем так, не совсем.

Один из самых популярных циклов 2004 г. — «морская» трилогия Кая Мейера: «Скользящие над глубиной», «Магия морской ракушки» и «Идущая по волнам» (последнее название — отнюдь не парафраз Грина!). Жанр, в нашей системе координат, определить трудно; пожалуй — что-то среднее между приключениями булычевской Алисы и… «Пиратами Карибского моря». Надо сказать, Мейер (в статье Роттенштайнера — «Если», №6/2004 — он фигурирует как «Майер») и по германским меркам ни в какие жанры не вписывается. Это подтверждает не только данная трилогия про юную героиню (собственно, героев там несколько, пола и возраста они тоже разного, но во главе — явно «Гарри Поттер в юбке»), но и примыкающая к ней вплотную несколько более фэнтезийная трилогия о «растекшейся королеве» или дилогия «Мир мифов».

К такому же «неявному» жанру относятся и книги Петера Фреунда о девочке (опять!) Алисе… нет, все-таки Лауре. Свою тринадцатилетнюю героиню автор отправляет то во вполне фэнтезийное «надземелье», то в более-менее SF-миры, а в «Оракуле серебряного сфинкса» даже заставляет ее прикоснуться к достаточно оккультной тематике.

Да не обманет вас иронический тон: в детской фантастике Германии (и Европы вообще) как правило, нет ни назидательности, ни установки на хэппи-энд. Т.е. для главного героя (героини) все обычно завершается нелетально, но и смерть, и горе достаточно часто витает рядом, совсем вплотную. Причем — отнюдь не «понарошку», как в текстах о юных пионерах-звездолетчиках, сейчас сменивших красные галстуки на ботинки кентавра, а… Ну, примерно как в «Гарри Поттере» — настоящем, не «клонах» с него. Или, скажем, как в романах Крапивина.

Вообще же, если вдуматься, эта тональность характерна для всей по-настоящему нерядовой детской литературы. Бодряческие интонации — это скорее для самоуспокоения взрослых; мир даже младших тинэйджеров крайне далек от безоблачности…

Чистой сайенс фикшн среди детско-юношеских бестселлеров куда меньше. Но она все же есть. Например, «Прыжок во времени от Justin Time» Петера Швиндта: 2385 год, сверхурбанизированный мир, где, между прочим, тоже есть детские интернаты приютско-казарменного типа — в одном из которых и разворачивается действие.

Очень часто в таких произведениях текст образует неразрывное единство с иллюстративным фоном: на протяжении ряда лет писатель работает в сотрудничестве с постоянным художником (фактически — соавтором). Зачастую автор, особенно детско-юношеский, сам является профессиональным иллюстратором — даже если «видеоряд» к своим книгам создает не собственноручно. Это, например, характерно для Кирстен Боуи, писательницы (с иллюстраторским прошлым) очень разнообразной — и в разных областях своего творчества выстраивающей умелое соавторство с разными же художниками. Благодаря этому Боуи без проблем уводит читателей то в миры городской технофэнтези, то в фэнтези с более традиционными персонажами (подростком-вервольфом, например, или Никси, пацаном русалочьего племени… м-да, не совсем это традиционно…). Если же художник меняется — то, как правило, это связано с радикальным обновлением цикла: не только дописыванием новых частей, но и радикальной переработкой уже существующих. На это пошла во 2-й половине 90-х Анджела Зоммер-Боденбург, автор переведенной на 27 языков гепталогии о маленьком вампире Рюдигере. Дело не свелось к новому визуальному фону, созданному на этот раз многочисленными рисунками Магдалены Ханке-Басфельд и… фотографиями самой писательницы, отснявшей массу «вампирских» интерьеров. Нет, текст всех семи книг был кардинальным образом переработан: прибавилось лиризма, убавилось «черного юмора» (по-моему — зря, но режиссер Ули Эдель, кажется, вдохновился именно этой версией)… Да и на продолжение вдруг потянуло — гепталогия стала октологией!

Большинство книг Ирины Коршунов, «живого классика» немецкой детско-юношеской фантастики (см. «РФ» №12/2004), тоже включают в себя выдержанные в едином стиле иллюстрации. Равно как и Корнелия Функе (хит сезона — ее книга «Игрейн Бесстрашная»: на сей раз это уж точно Алиса Селезнева пополам с Гарри Поттером в шкуре… нет, скорее в доспехах Жанны д’Арк).

Надо признать: писательницы в такой вот тинэйджеровской фантастике преобладают над писателями, а героини — над героями. Вот еще один блок, где все трое (героиня, автор и иллюстратор) — одного и того же прекрасного пола: Anna Dankowtsewa «Tanja und der Magier»… гм, пожалуй, это «Таня и волшебник» Анны Данковцевой (место проживания, судя по выходным данным, — город Tambow); иллюстратор — тоже Таня, но на этот раз по фамилии Хауптман из города Висбаден.

Эта книга, выпущенная торгово-издательским концерном Diogenes — кажется, единственная фантастика российского автора, переведенная на немецкий за весь 2004 год. Внимательный читатель из ФРГ все же может получить довольно полное представление о братьях Стругацких, но последний раз их книги издавались несколько лет назад: на сегодняшних прилавках их не найти. Разве что в букинистике…

Там же можно найти советских авторов ГДР-овских годов издания (в основном — в сборниках): гораздо чаще, чем Стругацкие, — Ольга Ларионова и Геннадий Гор, а еще Обручев с Беляевым и Ефремовым.

А вообще-то «неамериканские» фантасты в Германии издаются (а американцы попросту доминируют). Многие — с периферии англоязычного мира: больше всего, пожалуй, из Австралии, но есть и англоязычные индийцы, вроде Ашока Банкера, который успешно переправляет читателей в фэнтезийную версию Махабхараты. Есть итальянцы, испанцы, французы… Немецкоязычных швейцарцев и австрийцев считать не будем: это как бы один культурный социум. Когда Ганс Бенманн (ныне покойный) в 2002 г. был назван «культовой фигурой в немецкой фантастике», причем фантастике элитной, в духе скорее Умберто Эко, чем того же Хольбайна, — никому и в голову не пришло подчеркивать или, наоборот, затушевывать его швейцарские корни. Точно так же «не учитывалось» (ни за, ни против) швейцарское происхождение Моники Фельтен, признанной «королевой немецкой фантастики». Если честно — то скорее одной из королев, причем в области, противоположной разработкам Бенманна: фрау Фельтен создает то вполне замогильную готику, то миры классической, можно сказать, «густопсовой» фэнтези с полным набором эльфов, непроходимых лесов, скалистых гор и древних рун.

Может быть, следовало бы включить в этот надъязыковой социум и ряд голландских фантастов (Томас Росс, Тонке Драгт, Пауль ван Лон и многие другие). У многих из них творчество тоже базируется на литературной сказке — скорее на ней, чем на эльфийско-мистической фэнтези, — да и немецкий язык кое для кого является вторым родным… На это, правда, в послевоенное время у голландцев было наложено что-то вроде негласного табу: лишь недавно оно начало сниматься.

Пауль ван Лон написал (и, будучи профессиональным художником, проиллюстрировал) множество книг, но общеевропейскую известность, пожалуй, завоевал только подростково-готически-иронический цикл о призрачном автобусе. В лучших традициях европейской фантастической литературы у него есть постоянный иллюстратор — и, в тех же традициях, это не сам ван Лон, а некий Камилло Фиаловски. Причем если вампиры Зоммер-Боденбург и на лицо совсем ужасные, и внутри, главным образом, добрые — то персонажи «Призрачного автобуса» могли бы без грима и без психологической переподготовки сниматься в какой-нибудь «Ночи живых мертвецов». При этом некая грань все же не перейдена: юмор, даже черный, не превращается ни в чернуху, ни в «стеб». Но, думается, у нас цикл о призрачном автобусе издать остерегутся: т.е. и подростки, и даже их родители восприняли бы его адекватно, однако на каком-то этапе предпечатной подготовки обязательно найдется внутрииздательский цензор, который возопит: «Нам-то все понятно, но что подумают дети?!»

Так что покамест нам придется удовольствоваться преломлением образов ван Лона в творчестве Джоан Ролинг. Да, вы угадали: эпизод с автобусом из «Узника Азкабана».

Ничего не поделаешь. Европейская неоготическая фантастика (не обязательно подростково-юмористическая: у нее масса обличий), культура гиньоля, хэллоуина — в нашем надъязыковом социуме это покамест встречает слишком сильный отпор «ревнителей». Как ни странно, данный подход приводит к тому, что до нашего культурного пространства добираются не шедевры, а, так сказать, мелкодисперсный мусор — он-то сквозь любую щель просыплется, — который лишь утверждает ревнителей в их непримиримости.

Между прочим, перебор с «магией и мечом» тоже связан с некритической ориентацией ряда наших писателей, издателей, переводчиков на внешние проявления «рыцарской фэнтези». При этом, как водится, ее подлинная суть, связь с глубинными элементами культуры слишком часто остается «за кадром»…

Пожалуй, мы отвлеклись. Попробуем теперь, хоть вкратце, назвать еще несколько ключевых особенностей немецкой фантастики последних лет. То есть не все они характерны именно и только для Германии начала XXI века — но тем более!

Одной из характерных черт этой фантастики является наличие серий, связанных сквозными героями (не обязательно главными) и некими элементами «пространства действия», но… не единым автором и даже не постоянной группой соавторов. Для нас такой подход — скорее исключение, возникающее вокруг какого-либо успешного проекта. Лукьяненковские «Дозоры» и ряд «околодозорных» произведений, «околостругацкие» тексты… Но у нас не очень принято достраивать эти миры «на равных». В западной же фантастике такой принцип действия — из числа известных. «Исходная» задумка при этом становится… ну, как бы одной из граней кристалла. А в кристалле граней много, и за каждую из них (после того, как решены правовые и финансовые вопросы) ответственен свой автор.

Чаще всего этот подход применяется для вполне американизированных боевиков в стиле фэнтези. Например, таков мегапроект «Черный глаз», к которому наряду с довольно рядовыми немецкими фэнтезийщиками приложил руку и Бернард Хеннен — писатель очень перспективный и своеобразный. В «Черном глазе» он отметился целой трилогией (другие авторы обычно «отпадали» после одного, максимум двух романов): «Танец роз», «Разбойник» и «Страна мести». Все это образовало в рамках цикла как бы самостоятельный подцикл «Три ночи в Фазаре». Издательство Heyne, которому принадлежат права на «черноглазый» проект в целом, кажется, теперь намерено не растворять трилогию Хеннена в общей серии, а раскручивать ее как самостоятельное явление.

Такие проекты иногда возникают и без совместного старания авторов — одной лишь издательской волей. Издательство Piper сейчас составляет «посттолкиновский» цикл, в котором довольно смело комбинирует произведения абсолютно самостоятельные, написанные без оглядки друг на друга, но представляющие собой нечто вроде разных граней кристалла из-за оглядки на Толкина: взгляд со стороны орков, со стороны гномов… эльфов… Причем, в отличие от российских издателей, Piper не стесняется объединять в рамках одного цикла — с очень узнаваемым дизайном и прочими элементами серийного оформления — авторов из самых разных стран. Жаль только, что на русскоязычное пространство фантастическая Европа по-прежнему обращает слишком малое внимание — и ориентироваться на находки Перумова, Еськова, Немировой пока не намерена…

Гораздо интереснее проект под условным названием «Теневая руна»: грандиозная задумка ряда молодых — и не очень — немецких авторов. Этакие «Стальные пещеры» довольно далекого будущего — но… будущего Германии! Гамбург, Штутгард и другие мегаполисы далеких веков; харизматические лидеры, жестокие диктаторы, опасность возвращения нацизма, погони, перестрелки, психотропное оружие, космические истребители… Сейчас налицо уже 15 книг — и серия продолжает уверенно развиваться. Несмотря на признаки твердой SF, в отдельные книги допускаются и представители фэнтезийного мира. Например, Маркус Хайтц, матерый фэнтезийщик и активный участник Piper-овского «посттолкиеновского» цикла, почти столь же активно участвует в «Теневой руне». И если его «Штурмфогель» отнюдь не нарушает привычную для «Руны» SF-стилистику, то в другом романе Хайтца, «05:58» фигурирует самый настоящий орк, действующий в паре со следователем-человеком ничуть не хуже, чем Р. Дэниэл ухитрялся сотрудничать с детективом Бейли.

Есть в германской фантастике ухищрения и помимо «сборных» циклов. Например — коллективные авторы. В общем-то дело это не такое уж новое: грандиозный сериал «Перри Родан» — сам себе и главный герой, и как бы писатель — существует уже несколько десятилетий. Но в творческом смысле «Перри» отличается на диво невысоким полетом — хотя до коммерческого успеха ему удавалось долететь всегда. А сейчас сложилась противоположная тенденция: группы авторов, объединяясь для коллективного творчества «под одним именем», демонстративно заявляют о своем нежелании создавать низкопробный ширпотреб. Правда, от коммерческого успеха они не отказываются, но… намерены добиваться его достойными методами.

Самый известный из таких «многоголовых» писателей — мастер космофэнтези Магус Магеллан. Одним из четырех его «компонентов» является уже знакомый нам Бернард Хеннен, имена других (Хардман фон Визер, Томас Финн и Карл-Хайнц Витцко) вряд ли что-то скажут нашему читателю.

Кстати, о соавторах. Один из способов, при помощи которого немецкие фантасты пытаются выйти за пределы общегерманского гетто, — это… международное соавторство. Метод этот пока не очень распространен, и трудно сказать, как он будет развиваться. Но тот же Хеннен один из своих недавних — и самых популярных! — романов «Эльфы» написал в соавторстве с американцем Дж. Салливаном. Насколько можно понять, соавторство сводилось к тому, чтобы на свет появился не перевод, но именно двуязычная версия, английская часть которой тут же вышла на родине Салливана, а немецкая — понятно где.

Похожий метод применил Эрик Симон — писатель, которого в Германии, кажется, серьезно недооценивают (надеюсь, временно). Его опубликованный в декабрьском номере «РФ» рассказ «Погонщик облаков» был выполнен в соавторстве с… Дмитрием Макаровым, русскоязычным гражданином Германии. Этот случай пока, можно сказать, уникален — но перспективы сулит очень серьезные. Так ли необходимо фантастам Германии пробиваться именно в американскую лигу?

И есть еще одна область, в которой немецкая фантастика обрела неожиданную опору. Но она настолько непривычна, что требует отдельного рассмотрения.

Так что, хотя окончание статьи было обещано еще в прошлом номере, придется нам нарушить обещание и перенести его в №2/2005.

(Окончание — теперь уже точно! — следует.)

1Продолжение, начало см. в «РФ» №12 за 2004 год.